>>>>> Купальня

Люсьен крепко держался за Васека, который его куда-то нес. Ладошка легко скользнула по мягкому халату за плечо, на спину, он старался кашлять как можно тише, а то и вообще бесшумно, но внутренние толчки диафрагмы Васек все равно бы почувствовал. Воздух становился холоднее, дышать стало свободней, но горлу становилось неуютно и так першило, так еще и прохлада.  Внезапно Васек остановился, до слуха Сьена донесся посторонний голос, по всей видимости, что-то спрашивающий у брюнета, но в принципе долго его не задержавший, ибо вскоре Василий снова куда-то целеустремленно направился с Люсьеном на руках.
Через какое-то время он все же остановился. Аниото почувствовал, как его отнимают от теплого тела и усаживают на что-то мягкое, он открыл глаза. Такого он еще не видел… слегка отрешенный голубой взгляд проскользил по интерьеру, задерживаясь буквально на каждой его частичке, это было удивительно… Вокруг все было белое, буквально слепило своей белизной. Белые ткани висели по периметру, отгораживая странное помещение без стен от внешнего мира. Пол был белым. Какое-то странное деревянное сооружение непонятно для чего, стояло почти в самом центре белой комнаты. Белое возвышение, на котором находился Люсьен, было очень мягким. Сидеть признаться было неудобно, он никогда не сидел в подобном положении…в смысле, на его скромной памяти, там, где он жил раньше подобного не было, поэтому он тут же сполз на пол. Рубашка немного задралась, но Василий уже успел накинуть на него плотную ткань, да и оцелот все время, даже неосознанно стыдливо прикрывался хвостом сам.
Белый цвет тоже был для Люсьена редким, там, где он жил такой цвет в принципе не встречался. Его рубашка была подобного цвета, когда он очнулся, но со временем она темнела и у Люсьена не получалось придать ей первозданный вид, сколько бы он не старался ее отстирать.
Экскурсия по помещению закончилась на Васеке, который сел напротив него на пол. Сьен тихо чихнул, уткнувшись носом в покрывало и зажмурившись, облокачиваться на спину было больно, поэтому он старался этого не делать. Несмотря на то, что он постоянно сгибался и его спина бы уже должна быть колесом, у Люсьена был невероятно гибкий позвоночник, как у любой кошки и осанка у него была хорошая. Осторожно подняв на Василия большие глаза, Люсьен грубо утер нос длинным рукавом, впрочем, насморка не было, но чихать хотелось и кашлять. С волос все равно капало, легкий ветерок пробегал по полу, но покрывало услужливо не подпускало его к Люсьену.
На вопрос как он себя чувствует, аниото запнулся. Он отвел глаза в сторону, некоторое время бесцельно блуждал по мягкому полу, было видно, что Сьен задумался. Ему нужно было время, чтобы правильно подобрать слова. И его это немножечко раздражало, что приходится так тормозить. Но и вовсе не отвечать брюнету Люсьен не видел смысла…
- Я не знаю…
Наконец выдал он. Мальчишка не совсем понимал, что именно надо было сказать Василию. Он не чувствовал себя отлично, но и плохо тоже. Днем ему было куда хуже, это в физическом плане. У него першило в горле, хотелось кашлять, спина болела, а голова просто разрывалась, было жарко и холодно одновременно, немного трясло, а в душе была щемящая тоска, грусть по дому и некое любопытство, которое уже сходило на нет, после осмотра комнаты с одного угла зрения. Хотелось, конечно, потрогать это все, подойти поближе, но тянуть когтистые лапки сейчас не было желания. Есть почему-то не хотелось, хотя прошло столько времени, что по идее желудок должен просто разрываться от серенад, но аппетита не было. И как Люсьен мог собрать это все в одно слово? Или может Василия интересует что-то конкретно, но что…Люсьен его не понял.
Подняв руку вверх, оцелот смотрел, как мягкая ткань сползает с руки, собираясь гармошкой, пока, наконец, не показались длинные тонкие пальцы, которыми мальчишка тут же стал приглаживать беспорядок на голове.

Раньше Люсьен само собой не расчесывался, волосы часто оставались спутанными, но не до такой степени, чтобы представляли собою гнездо. А сейчас, мокрые пряди легли так неудачно, что закрывали аниото весь обзор, вот и приходилось приглаживать их в немного другом направлении. И вот, когда Сьен в очередной раз потянулся пальцами к прядям, широкая ладонь Василия перехватила их. Большие глаза  оцелота растерянно уставились на мужчину. Он не понимал, что это за жест такой. Зачем? Разве Люсьен что-то сделал не так? Почему его остановили? Тяжело видно придется, мало того что Сьен сам не может качественно преобразить в слова свои желания, так еще и сам молча требует, чтобы ему разжевывали каждый жест и объясняли повод каждого действия по отношению к нему.
Легкий толчок, заставивший Люсьена податься вперед на брюнета, еще больше ввел его в ступор. Голова снова заболела, от напряженных мыслей, которые вихрем летали в голове, но ни одна не подходила, чтобы объяснить действия брюнета. Даже когда его развернули, тоже не смог быстро среагировать, поэтому больше походил на куклу, растерянно хлопающую ресницами. Почувствовал, как ему на плечи легло покрывало. Зачем? Ему и так было неплохо. Люсьен снова закашлял, он чувствовал в груди дискомфорт, но вода вся вышла, странно. Он не помнит, было ли у него подобное раньше, он кашлял да, но по той же причине, что мог наглотаться воды, но не так же долго как сейчас. Было холодно. Нет. Жарко. С этим Люсьен все еще не мог определиться. И голова по-прежнему болела.
- Зачем?
Глухо переспросил Люсьен… Непонятно точно, на что был этот вопрос, скорее всего на слова мужчины по поводу того, что лучше сказать ему, если что-то болит. Но зачем ему говорить? Почему он должен это делать? Снова захотелось кашлять, не было покрывала, в которое он мог бы уткнуться, руки тоже были заняты. Точнее их держал Василий зачем-то. У него были очень теплые руки, но Люсьен ведь тоже практических горел…или был холодным? Вдобавок ладони Васека почему-то дрожали.
- Тебе холодно?
В любом случае, дискомфорт в легких уже было невыносим, Люсьен сжал ладошки в кулаки и дернулся, попытавшись их вызволит из плена Василия, но либо Васек раньше притворялся слабаком, либо сыграло неважное состояние самого оцелота, но у него ничего не вышло. Аниото закашлял, так что когти непроизвольно вошли в бинты на ладонях. Мальчишка вздрогнул.  Что уж тут говорить ощущение далеко не из приятных. Если люди вроде Тресиллиана, могут делать так, что их способности работают, лишь во благо им, Люсьен такого не мог. На секунду замерев, он медленно вытянул когти из ладоней, чтобы не сделать себе еще больнее. Тут же кто-то еще зашел в помещение, неся с собой что-то сильно пахнущее. Разложив это что-то на деревянном сооружении, человек удалился. 
Оказавшись, наконец, один, Люсьен опустил глаза вниз под стол, глядя на бинты, которые стали покрываться багровым цветом, но услышав голос брюнета, снова поднял взор, сжав ладошки в кулаки. Ему предлагали поесть…
Но зачем, Люсьен ведь не хотел и то, что он увидел, заставило его замереть. Живая рыба, она все еще дергалась. Какие же звери эти люди. Она ведь задыхается! Люсьен подавленно посмотрел на дергающуюся тушку и отвернулся, стукнув хвостом по полу. Ушки поникли. Ну, ничего себе… разве так можно? Почему интересно Люсьен откусывал головы рыбам прямо в ручье? Это и могло показаться верхом варварства, но, во-первых, есть-то Люсьен что-то должен? Рыбу поймать легче всего, а убивал он ее сразу, потому что смотреть как она задыхается, он не мог…Да и пока дергалась могла выскользнуть из ладоней.

Люсьен нервно и непрерывно стучал хвостом по мягкому полу. Смотреть на судорожные дергания рыбы ему было неприятно. Ему было жалко рыбку, сердце сжималось, а помочь он ей не может. Отпустить некуда, ну если только взять и откусить бедному животному голову, но убивать не ради еды, оцелот так никогда не делал. В этом нет смысла…
Но, похоже, рыба долго не протянула, вскоре она замерла в одном положении и Сьен, как бы это цинично не звучало, вздохнул с облегчением. Настроение было никаким, да и не поднялось от мыслей, что рыба уже не мучается. Почему-то аниото о ней вообще забыл, стоило ей прекратить привлекать к себе его внимание. Зато внимание умел привлекать Василий, причем беспрерывно.
Ушки Сьена поникли, видно, что все же его не поняли. Но, да не страшно, он как-то уже прекратил на это надеяться. Василий же не может залезть к нему в голову и понять, что имел в виду оцелот, задав короткий вопрос в одно слово. Он хотел узнать, зачем ему говорить Васеку о том, что у него болит. Это странно. Раньше ему не приходилось никому докладывать о своем самочувствии, да и как бы он считал это своими проблемами. О которых, он так же не привык рассказывать, как в прочем и обо всем. Раньше справлялся с разной хворью и сейчас справится. Нужно просто переждать, организм сам справиться, наверняка. Конечно, подобного у Люсьена еще не было, но с тем, что было, организм справлялся сам.
Зато оцелот получил ответ на другой вопрос, который его сильно-то не мучил, но откровенно смущал. Зачем Василий так к нему прикасается.
- Мне не холодно – выпалил Люсьен и запнулся.
Или холодно? Лгать не хотелось, тем более что это неприятно чувствовать себя обманутым. Как тогда на берегу, но случай с Тресиллианом был простым недоразумением, однако было немного обидно, сразу после того как прошла растерянность. Ему жарко, но почему трясет? Вроде и паника прошла и он успокоился уже с того момента как упал в водоем. Что тогда?
Снова закашлявшись, мальчишка заметил, как Василий подался в его сторону. Неловко отпрянув в противоположную, Люсьен чуть не упал, запутавшись в рубашке. Брюнет снова устроился за ним. Люсьен каждой клеточкой кожи ощущал, как мужчина окружает его, легко прикасаясь к спине, мягко шевеля теплым дыханием волосы на макушке, от чего по телу пробежала волна мурашек, приятных или не приятных Сьен не заметил. Он был полностью поглощен поиском той точки, когда бы его тело никак не соприкасалось с Васькиным. А так как брюнет практически окружил собой Люсьена, котенку приходилось буквально сжиматься в комок и находится в постоянном напряжении, готовый отдернуться при каждом прикосновении как от огня.
- Я не хочу есть… - повторил Люсьен скользя сапфировым взглядом по тому, что находилось перед ним. По идее все это должно быть съедобным, но оцелот не пробовал подобного и, откровенно говоря, не слишком торопился в виду отсутствия аппетита. Остановив взгляд на емкости, которую держал Василий прямо перед ним, Люсьен глубоко вздохнул. Приятный аромат исходил от воды в ней, тонкий, необычный. Но сама вода была странного каштанового цвета и особого доверия не внушала, однако Сьен все же взял емкость в руки. Было горячо, ладошки обжигало буквально, а стоило приблизить к губам, как лицо обдало горячим воздухом и, пить это пропало желание, поэтому оцелот поспешил вернуть емкость, поставив ее на деревянное сооружение. Приметив, что на емкости осталась немножко крови с его ладоней, Люсьен поспешил сжать их в кулаки, позволив ткани снова скрыть запястья в рукавах и, опустил вниз, зажав их между бедер.
Мягкое прикосновение к своему лбу, заставило кота отшатнуться, естественно в противоположную сторону, вжавшись в грудь Васека, но почувствовал боль в спине, он снова вернулся в прежнее положение. Подобное уже начало его нервировать Люсьен стал смотреть по сторонам в поисках возможности выбраться из этих странных объятий.

Люсьен внимательно прислушивался к звукам вокруг. Из-за своего неудобного расположения он не мог видеть брюнета и это тоже настораживало. Все же, он его вообще не знает, понятия не имеет, чем дышит, а за последние двое суток и вовсе доверием не проникся ни на грамм. Прибавить к этому, что оцелота немного пугает такое отношение к себе, что он просто предмет,  хрупкая статуэтка в человеческий рост, которую передвигают, носят, одевают, моют, кормят… Это что же? Сьен на такое не соглашался. В принципе он вообще ни на что ни разу не соглашался, однако сейчас он сидит в белом помещении без стен, в одной рубашке размера на два-три больше и теплом покрывале, перед ним стоит странное сооружение чем-то заполненное. По идее чем-то съедобным. Но не суть… дело в том, что ничего этого он не просил и не хотел. Начиная с того, что вообще покидать остров. А этот человек, что устроил ему такую незабываемую поездочку, сидит позади. Почему? Мог бы сесть напротив, или так и быть рядом, зачем позади? Это странно, может так у них принято, но это очень неудобно и дело сейчас в простом недоверии.
Люсьен замер, лишь сильнее сжав ладошки в кулаки, почувствовал как плотная ткань соскользнула с его плеч. Он буквально прогнулся в спине, ощущая на себе внимательный взгляд брюнета, чувствовал, как тот движется по позвоночнику, даже мурашки по коже побежали. Зачем? Что он там забыл? Люсьен скосил глаза через плечо, навострив ушки в тревожном ожидании. Чего именно он ждал? Что этот длинноволосый схватит клинок и проткнет Люсьена, чтобы потом поджарить на огоньке?  Оцелот в собственном соку с дымком? Кстати паленая шерсть не очень хорошо пахнет, но это ведь мелочи, шкурку можно и содрать, она, кстати, довольно ценная.
Аниото нервно провел язычком по ранке на губе. Что это за слово такое «прости». Кстати он не в первый раз его слышит, кажется. И возможно слово входит в число частопроизносимых на этом острове.  Правда, вот опять никакого смысла для самого оцелота.
- Ну и ладно, я тут все равно долго не задержусь
Буркнул про себя аниото. Он вообще не понимал, что ему надо, чего хочется, он был подавлен. Дома бы он давно бы уже нашел, чем заняться, там было все понятно. А здесь куча вопросов, которые просто не хочется задавать, куча мест, куда не хочется идти… Люсьен поджал хвост к себе и поднял растерянный взгляд на Василия. Ну и зачем ему руки аниото? Он, конечно, немного другой, но у него тоже пять пальцев и строение такое же. Оцелот не спускал настороженного взгляда, глядя, как брюнет снова по-хозяйски взял его руки, внимательно разглядывая обмотанные ладони. Люсьен в очередной раз напрягся и вот когда мужчина мягко погладил кончики его пальцев, кот резко выдернул руки, пряча их в рукава. Его будто током ударило, но это…это было так странно и приятно. Сьен смущенно отвел взгляд в сторону, от кончиков пальцев пошла приятная покалывающая волна по всему телу. Не прошло и секунды, как аниото снова закашлял, сжавшись в комок, затем поднял большие глаза на Василия, который уже успел отойти от него и снова вернулся…
- Они… уже…
Люсьен непонимающе уставился на мужчину, который разматывал ткань похожую на ту, что была обмотана вокруг его тела и ладоней. А зачем еще, если руки и так уже перевязаны в подтверждение своим слова, Люсьен осторожно протянул ладошки Васеку, показывая ткань, по которой расплылись багровые пятна от ранок, оставленных когтями по неосторожности.

С улицы подул легкий ветерок, он мягко всколыхнул белую ткань, которая играла в помещении роль стен и, успокоился, казалось так и не проникнув  в комнату. Вот Люсьен лично ничего не почувствовал. К тому же, он был слишком поглощен наблюдением за брюнетом, чтобы обращать внимание на сквозняки. Интересно, что еще сделает Василий, чтобы оцелот почувствовал себя полноценной мебелью? Переставит? Даст что-нибудь подержать?
Глаза цепко скользнули по рельефному телу, замечая, как сокращается каждый мускул при движении. Да уж…Люсьен нечета такой красоте. Впрочем, это его не смущало и не заставляло чувствовать себя ущербным. Сам кот никогда не наращивал мышцы, не видел в этом особой необходимости, он и так постоянно тренировался поневоле, передвигаясь по джунглям и, раз уж за все это время он не стал обладателем такого шикарного телосложения, то, что уж сейчас говорить. Видно не дано….Люсьену суждено всегда выглядеть хрупким. Досадно. Но ладно…
Наконец Васлий прекратил двигаться и, остановившись перед Люсьеном начал разматывать ткань, при этом объяснив повод своих действий, таким образом, будто говорил неоспоримую правду, а Люсьен просто верх невежества, раз не знает таких простых элементарных вещей. Медленно поведя ушком в сторону, оцелот задумчиво опустил взгляд в ладошки. Большое пятно это всего лишь четыре небольших слившихся воедино, но это маленькое отступление от основных мыслей. В голове котенка просто не укладывалась логическая цепочка, которую выдал мужчина.
- Поэтому надо заменить, чтобы порезы зажили.
Получается… если не заменить ткань, то порезы и вовсе не заживут? Звучит так, будто эта ткань неотъемлемая часть для заживления порезов… Но ведь у Сьена порезы сами заживали и без нее. Как такое может быть? Нервно облизав пересохшие губы, оцелот поднял испуганный взгляд на Василия. Хотел дернуть руками, которые снова оказались у того в плену, но не стал. Может если он сейчас откажется…то порезы не заживут. Надо было это делать до того, как вообще к нему прикоснулись этой тканью. Но он ведь был без сознания…
- Н-не надо было…
Нервно проговорил аниото, не спуская взгляда с Василия. Что если его раны вообще перестанут заживать сами? А только если их обмотать этой тканью. А у него еще и тело обмотано. Боже, да он загнется в первые же часы, если на него нападет какой-то зверь. Спасибо Василий ты сделал Люсьена вовсе несамостоятельным и беспомощным. В любом случае  мальчишка снова начал паниковать. Может он все понял не так? Но он просто исходил из построения слов Василия.
В горле пересохло, кончики пальцев начали подрагивать, а стоило брюнету обдать их горячим дыханием, мальчишку затрясло всего.
-  А б-было хуже? – дрожащим голосом произнес Люсьен. Он резко отстранился, взволнованно глядя на перебинтованные ладони. Чем же было хуже раньше-то? Все прекрасно заживало. А дома ведь нет таких вот повязок и что ему делать? Он смотрел на ладошки, прикидывая, что лучше, может снять все же эту ткань или оставить? Или снять… Голова снова заболела. Может в этой ткани что-то содержится, что впитывается в кровь и без нее перестают заживать раны? Тогда лучше снять пока не поздно.
- Домой – сухо ответил Люсьен, справившись с паникой. Простой ответ на простой вопрос. Заметив краем глаза, как Василий удобно расположился на полу, Сьен пододвинулся к деревянному сооружению и начал скользить по нему взглядом, пока не наткнулся на маленькое подобие клинка. Должно быть он тоже острый. Схватив предмет за край, он подставил его к ладони.

- Все равно не надо было – упрямо пробурчал Люсьен, разглядывая ткань. Больно, не больно. Зачем вообще она нужна? Чтобы потом бегать каждую одну шестую дня перевязывать? А то и чаще. Без нее ведь все куда проще. Люсьен бы мог просто зализать рану.
Заметив краем глаза, как брюнет приподнялся, Сьен еле касаясь, провел ребром предмета по ладони, не разрывая ткань. Его удивило, как отреагировал Василий, хвост его замер в напряжении, по всей видимости, не меньшей чем сам хозяин. Но мальчишка совсем не хотел причинять себе вред, он же не спятил, хотя мог бы. От переизбытка информации, от обилия всяких разных болезненных ощущений, от звона в ушах, да много от чего. Но навредить себе? Да вряд ли нарочно, вот случайно – запросто.
Оцелот прищурился. Он не сильно хотел напрягаться, тем более что вслед за шумом обещала вернуться птица - трудоголик, которая снова начнет долбить в висок клювом, а вот сам аниото от этого откровенно устал. Но ткань, то как-то надо было разрезать. А с какой стороны? Забавно, что такие мысли вообще возникли в голове кота. Но они вполне логичны, вслед за мыслями о том, что ткань источает своего рода яд, в принципе в своих измышлениях Люсьен мог возвести эту ткань в статус загадок которые решить немыслимо. Однако для него это необычно, вдруг действительно нужно быть осторожней и с одной стороны порезать ткань куда легче, чем с другой. Это как ракушку открыть. Но не станет же Сьен сидеть и долбить ее об камень, в надежде что сама расколется…лучше найти место, где раковина более уязвима.
- Может, если просто надавить?
Люсьен приложил острие предмета к ткани и надавил. Он старался не попадать туда, где уже были раны, ибо даже надавливать было больно. А о том, что от перенапряжения дрожали не только пальцы, но и руки, говорить вообще не стоит. Мальчишка чаще задышал, хотя старался и вовсе этого не делать, думая, что дыхание его отвлекает от такой тяжелой миссии. Ушки сосредоточенно стояли на голове, глубоко выдохнув и не обнаружив никакого эффекта, дернул за предмет, полоснув по ладони.
- Убираю ее – ответил Люсьен слегка нахмурясь, несмотря на то, что ладонь откровенно жгло от его действий, ткань так и не разрезалась, только несколько ниток выбились из общего сплетения, но не пилить же мальчишке ее вечно. Есть еще вариант. Люсьен перевернул предмет колом, обхватив его поудобнее пальцами…
- Не нужна…
А вот проткнуть ее храбрости не хватало. Можно не рассчитать силу и вместе с тканью и ладонь пострадает. Глубоко выдохнув и прикрыв глаза, кот немного поерзал, усевшись поудобнее и посильнее сжал предмет. И вот когда оцелот открыл глаза, что-то мощное сбило его на пол. Правда все произошло так быстро и, кот уже лежал на чем-то мягком, замерев от испуга. Предмет вылетел из пальцев и отлетел куда-то к несуществующей стене, а над ушком послышался бархатный шепот, призывающий его успокоиться.  Да он был спокоен! Ну, практически…а вот сейчас совсем наоборот. 
Мальчишка дернулся, от странной волны прошедшей по его телу, заставляющей шерсть на хвосте встать дыбом. Однако подняться у Люсьена не получилось, что-то прижимало его, даже голову повернуть не получалось. Уперевшись ладошками в грудь мужчины, оцелот начал сопротивляться, стараясь выбраться из этих объятий, которые снова начали поднимать успокоившееся раздражение. Прикосновение между ушек…и вот, наконец, коту придали то положение, при котором он мог хоть что-то рассмотреть и понять.
- Удивительно
Тихо прошипел оцелот, хмуро глядя на мужчину. Говорить то, что он ему больше не враг тут, а делать все наоборот. Ладно, а если разглядеть фразу под другим углом. Что значит больше? Значит, Василий считал Люсьена врагом? На корабле, причале, у рыжего в пещере, снова на причале, у водопада и в комнате с водоемом? И все что он говорил до этого это просто ложь. Не очень удивляет. Сам оцелот все равно не доверял брюнету, так что не обидно.
Но, а вот, что случилось потом, кот никак не ожидал и, собственно не мог объяснить.  Василий легко перекинул его руки через свои плечи и мягко коснулся губами, сначала щеки, затем губ самого Люсьена. Зрачки котенка резко сузились, сердце екнуло, по позвоночнику пробежал холодок, это показалось так знакомо, запах ванили. Может на корабле, когда он лизнул в щеку? Да нет, ванилью там не пахло. Перед глазами резкая вспышка, от которой оцелот передернулся, хотя ничего в голову так и не пришло, как бы он не старался припомнить себе, зато почувствовал прикосновение к бедру. Странно, Василий ведь не касался его сейчас… Придя в себя, Сьен с силой сжал пальцы на плечах мужчины, задев болевые точки и резко оттолкнулся, полетев на пол.

Упасть в принципе у кота не вышло. Нет, получилось, но вот  удариться об пол – нет. Хотя все равно было больно, Василий успел подставить руку, возможно, хотел поймать, но пол ведь мягкий, да и что могло случиться, зато сейчас болел позвоночник. Ударившись об твердую, напряженную руку, в то время как все остальное тело по инерции пало ниже, оцелот тихо вскрикнул, прогнувшись в спине. Из глаз брызнули слезы, но только потому, что сам мальчишка сильно зажмурился…
- Зачем ты это сделал?
Люсьен открыл глаза, напугано подняв их на Василия и притих. Встретиться с лиловыми глазами брюнета была не самая лучшая идея. Аниото не понимал природу человека, он мог увидеть самые примитивные чувства в глазах людей, уловить их в интонации голоса, но что сейчас испытывал Васек, о чем он думал, кот понять не мог.  Его голос вроде бы прозвучал вполне обычно, но все равно улавливался какой-то странный отзвук примести чего-то непонятного для Люсьена. И в глазах, чем дольше он смотрел в них, тем сильнее что-то закипало внутри, какая-то подавленность из-за чего-то… Поэтому не в силах больше смотреть на брюнета, Сьен отвел глаза.
Жарко выдохнув, когда Васек стал убирать из-под него руку, оцелот снова прогнулся в спине, было не очень приятно. Да и вообще чувство, что этот человек снова окружает тебя собой, было невыносимым. А где свобода, которая была до этого?  Главное слово «была»?  А что же теперь? Василий станет личной клеткой оцелота?
- Да нет же…я уеду домой…
Аниото дернулся, стараясь показать, что такое положение …тел… его не очень-то устраивает. 
- Ткань надо с-снять – выпалил Люсьен и снова поднял ладошки. Впрочем, это был ответ на вопрос мужчины. Точнее один из них. Что имел в виду брюнет, когда спрашивал, зачем он это сделал? Что это? Сел? Взял нож? Дышал в его сторону? А вот зачем интересно Васек сбил Люсьена? Оцелот снова дернулся, но видно это не возымело на Василия никакого результата, тот только сильнее прижал его к полу. Опять какое-то положение загнанного в угол животного.
На второй вопрос Василия Люсьен просто не смог ничего ответить. Что значит, что он любит делать? А что вообще он делал? У себя он только и делал, что спал, поэтому интересов у Люсьена так же как и кругозор после амнезии… В общем их нет. Но может мужчина что-то другое имел в виду? В любом случае, кот не понял, поэтому-то и решил промолчать. Только лишь уперся перебинтованными ладошками в грудь Василия и надавил стараясь отстранить того от себя. Эффекта никакого, поэтому кот решил еще и побрыкаться, может, будет проще выбраться из таких объятий?
- Пусти – жарко выдохнул Люсьен, начав извиваться. Василий так сильно прижал его к полу, что брыкаться не очень-то получалось, зато  двигаясь, мальчишка неосознанно тер бедром пах мужчины. Поняв, что силенок у него слишком мало, чтобы поднять брюнета с себя, можно будет попробовать как-то по-другому. Перевернувшись на бок, а затем на грудь настолько насколько позволял его гибкий  ноющий позвоночник, оцелот попытался просто выползти из плена Василия.

Выбраться из-под Василия было трудно, однако у Люсьена все же понемногу получалось. Он даже почти поверил в свою свободу, когда практически на половину выбрался, но брюнет резко дернул его за длинную рубашку, осадив обратно,  уложил на бок. Люсьен негодующе скосил глаза, хвост он поджал к себе, прикрываясь по привычке, но не забывал еще демонстративно стучать им по полу, показывая свое недовольство. Сейчас-то он зачем это сделал? Какой смысл держать оцелота прижатым к полу? Сковывать движения, лишая свободы? Может Василий считает, что Сьен на этом острове ничем другим не занимается, как калечит себя, но  это не так. Мальчишка действует исходя из своих скудных познаний и минутных порывов по причине своей неосведомленности по поводу чего-то, выстроив свои, пусть и ложные версии.
И Василий, проявив очередное благородство, хочет просто лишить его возможности вредить себе? Но почем ему знать что лучше? Почему все вокруг уверены, что знают все лучше других? На фразу о ткани, Сьен решил не отвечать. Что смысла спорить, если его все равно не слушают и вообще воспринимают как мебель. Впрочем, он даже высказаться нормально не мог, слов не хватало. Не просто не находил, а реально не хватало. Поэтому Люсьен лишь лежал, нахмурясь скосив посеревшие глаза на Васека, стараясь особо не шевелиться, будто этот мужчина как змея, реагирует только на движения. Ну, в принципе, грубо говоря, так и было….на неверные движения Люсьена. А судя по всему, любое его движение было неверным. Только хвост выдавал нарастающую нервозность, стуча по мягкому полу.
Длинные черные волосы Василия упали на тело аниото, легко щекоча кожу, от чего мальчишка передернулся. Ощущения были странными, да и в напряженном состоянии Сьена действовали раздражающе. Краем глаза, оцелот уловил, как рука брюнета потянулась к нему. Сжав зубы, кот нервно считал секунды до того момента как вцепиться ему в руку, однако, Василий вовремя опомнился и отдернул запястье, зацепив какой-то ящичек и вывалив все его содержимое.
Люсьен недовольно фыркнул, однако пока мужчина будет убирать все это, можно ведь немного отвлечься и подумать над заданным вопросом, что значит, что собирался делать Сьен? Так, ну начать с того, что ему безумно хотелось домой, ну или по мелочи – одеться. Еще сильно болела голова и спина. Хотелось отдохнуть, но кот все равно не сможет успокоиться и чувствовать себя в безопасности здесь… Плюс, все его инициативы грубо пресекались Василием, поэтому глупо спрашивать то, что все равно собираешься остановить. Прибавить ко всему то, что делать что-то надо с какой-то целью, а целей у Люсьена не было никаких вообще ни разу, то понятно, что и тут он делать ничего не будет.  Жизнь Люсьена была настолько спокойна, что он просто не задумывался никогда над тем, что будет делать в следующий момент, а сейчас ему задали вопрос, которые шел вразрез с его видением…
- Не знаю… - наконец выговорил Люсьен, опустив голову на мягкий пол и уставившись невидящим взглядом куда-то на несуществующие стены. Уже совсем стемнело, надо было бы уже ложиться спать, однако где переночевать кот не имел ни малейшего понятия. Его грудная клетка высоко поднялась из-за расширившейся диафрагмы, и замерла. Он медленно выдохнул, а затем вдохнул еще раз, но коротко. Снова выдохнул и начал дышать все чаще и чаще, вдохи становились короче, изредка разбавляясь большими, чтобы пополнить легкие кислородом, сердце забилось чаще, черные зрачки сильно расширились. В воздухе пахло чем-то очень- очень знакомым и … необычным. Люсьен жадно вдыхал воздух, боясь пропустить хоть каплю этого аромата. Серые глаза заскользили по периметру в поисках источника этого запаха, ушки встали торчком, а хвост замер. Люсьен уткнулся носом в ковер, проведя по нему дорожку, приподнялся и прикрыв глаза, пополз на запах. Долго ползти не пришлось, наконец, он нашел это пятно на белом полу, от него исходил дикий терпкий аромат валерьяны. Люсьен уткнулся в него носом, продолжая вдыхать в себя запах. Просто как легкий наркотик, зрачки расширились до максимального размера, а запах кажется начал улетучиваться… Обидно как… Поводив пальцами по намокшему ворсу, оцелот потерся об него щекой и начал лизать, прикрыв глаза. Жадно, с каким-то даже остервенением, чуть ли не выдирая ворс зубами. Так было приятно, Люсьен бы мог замурчать, если бы не хотел потерять, хоть немного этого аромата. На мгновение ему показалось, что что-то шевельнулось, замерев, он глухо зарычал, предостерегая, чтобы никто не подходил.

Очень притягивает. Люсьен сейчас даже не мог вспомнить, что его завлекало так же сильно как валерьяна, что-то ведь было еще, но что Люсьен не помнил. Увлекшись вылизыванием ковра, чувствуя как дурманящий запах, заполняющий белой пеленой его ноющую голову, тихо сводит его с ума. Было так хорошо, он ощущал в себе прилив энергии, мог не раздумывая сделать что-то, так еще и с таким рвением, что любой бы позавидовал. Сьен продолжал неистово лизать ворс, терся мордочкой об пахнущее пятно,  раздирал его когтями, полагая, что так продлит стойкость аромата. Но, увы, он уходил. Впрочем, кот снова почувствовал резкий насыщенный запах, но исходил он не от пятна. Аниото открыл глаза и приподнял мордочку, втянув носом желанный запах. Впрочем, понадобились секунды, чтобы сфокусировать цепкий взгляд и найти источник этого  благовония…
Аккуратно оперевшись на руки, Люсьен приподнялся, и размеренно покачивая хвостом, медленно двинулся к Василию. Тот, в принципе не так и далеко сидел, но для оцелота это показалось очень и очень долгим путешествием. Остановившись около, не поднимая глаз, Люсьен принюхивался к воздуху. Да, здесь определенно пахло сильнее. Аккуратно подавшись вперед, находясь всего в сантиметре от кожи мужчины, Люсьен мерно втягивал воздух, желая найти эпицентр и, тяжело выдыхал, обдавая Васека жарким воздухом.  Он медленно прошелся по шее, ключице, груди…
- Нашел...
Аниото уткнулся носом в скрещенные руки Василия, мягко опустив ладонь на руку, он отодвинул ее, стараясь их разъединить. Было в принципе легко, внутри что-то ликовало. Абалдеть, еще никогда он не получал этот наркотик в таком количестве, просто праздник какой-то! Сьен легко лизнул шершавым язычком пальцы руки, затем провел по ним еще раз, но жестче, слизывая аромат, но кажется, будто он гнался за призраком, не мог поймать никак. Было мало. Сердцебиение снова возросло, дышать становилось трудно, голова закружилась, практически заставляя его терять рассудок, но так хотелось еще… Глухо зарычав, оцелот прикусил пальцы Васека, перестав воспринимать их как часть чего-то живого, скорее он представлял их для себя источником наслаждения. И уж тем более, что сейчас он грызет живого человека вообще не осознавал. Сначала он легко их покусывал,  все больше и больше увеличивая давление, пока не почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Буквально обезумев, он  вцепился когтями в руку мужчины, всаживая когти, полосуя кожу, грыз пальцы, казалось, прокусывая до костей, сопровождая все это безумным рыком. Одну, вторую руку, готовый вывернуть ее наружу, сжал челюсти, грубо рванув в сторону, стараясь оттяпать целый кусок мяса. По пальцам текла липкая кровь, а кот продолжал грызть руки с остервенением, понимая что теряет запах, который перекрывал запах крови, но все равно желая достать, даже если придется разорвать это нечто что источает его, на части.

Люсьен продолжал с остервенением рвать плоть на пальцах Василия, само собой, не понимая что творит. Запах крови неприятно бил по носу. Появилось какое-то разочарование. Куда, куда уходит аромат валерьяны? 
Рот заполняла кровь, приходилось сглатывать и вновь вгрызаться в пальцы. Услышав неприятный скрежет, Сьен на мгновение замер, толи  это скрежет его зубов, толи об кость задел. Но кот заморачиваться не стал. Он вообще больше ничего не слышал. Вернулся шум в голове, в который раз за этот вечер. Кажется, впав в ликующий восторг от запаха валерьяны, кот прекратил чувствовать все недомогания, будто их и не было вовсе,  ни головной боли, ни боли вообще, ни усталости, ни подавленного настроения, ни тоски, ни злости, ни раздражения…лишь эйфория.
А теперь все возвращается, плюс этот тошнотворный запах крови, заставляющий голову кружиться похлеще чем валерьяна, да так, что до тошноты. Люсьен почувствовал, как его подняли, но он лишь сильнее вцепился когтями в руку мужчины, боясь свалиться. А куда падать? А где вверх? Где низ?  Теперь еще и потерялся.  Потом его обо что-то мягко приложили спиной, или что-то об его спину. Это пол? Или стена?
С великой неохотой мальчишка все же выпустил из своих объятий одну руку, затем вторую. И, тут что-то резко ударило в голову, проникая через нос, прямо в сознание. Валерьяна? А сейчас ее казалось очень много, даже с избытком. Сьен поднял руку, стянув с носа ткань, пропитанную валерьяной, провел ею по лицу и начал пожевывать, почти разрывая. Его состояние дошло до такого помутнения, что его либо вырвет, либо он потеряет сознание.
Впрочем, эта ткань исчезла также внезапно, как и появилась. Люсьен недовольно зарычал, но скорее всего не осознавал, почему именно рычит. Недовольный тем, что ее забрали? Да вроде бы он и так понимал, что еще немного и случится что-то нехорошее. Но все мысли начисто выбивались резким запахом.
Но на смену запаху валерьяны пришел другой. Прохладный, спокойный до мурашек по коже, но тоже приятный. Мята. Это как войти в холодную воду, после обжигающего ощущения лучей солнца на своем теле. Сердце Люсьена екнуло и начало успокаиваться. Оцелот начал глубоко дышать, вдыхая «холодный» запах мяты, голова ужасно болела, привкус  крови во рту вызывал тошнотворный ком. Только тошнить было нечем. Вот тебе и плюсы. Люсьен приоткрыл глаза…
Ту-дум
Изображение дернулось вместе с ударами сердца, дважды. Все тело начало трясти, было очень жарко, несмотря на то, что уже ночь, а холодный воздух входил в помещение беспрепятственно.
Ту-дум
Зрачки мальчишки резко сузились и снова расширились. Он вскрикнул и изогнулся всем телом, ощущая болезненные волны во всем теле. Белую пелену перед глазами как рукой сняло, такое чувство, что он все это время был в сознании, каждой клеточкой ощущая агонию собственного тела.  Уже так было… в прошлый раз у водопада у Люсьена дома. Что же это происходит? Почему так?
Правда, сейчас все же было иначе. Его никто не держал, поэтому в очередной раз вскрикнув Сьен сжался в клубочек обхватив тело руками, тяжело дышал, резко поджал хвост к себе. Может это не навсегда. Когда-нибудь ведь это закончится?

Волны, продолжавшие накатывать на тело Люсьена, были больше похожи на волны океана, которые выплескивались на землю заставляя двигаться в такт с ними. Накрывали с головой, позволяя беспомощно захлебываться от недостатка воздуха. Все было уже не в первый раз и тем было проще, раз прошли тогда, то пройдут и сейчас, надо лишь немного подождать.  Просто притаиться, что собственно и делал Люсьен. В прошлый раз он просто не выдержал и отключился, сейчас же он не мог повторить этот фокус, как бы сильно того не желал.
Оцелот в очередной раз закрыл глаза, стоило его телу содрогнуться от неприятной покалывающей боли, которая с каждым толчком сердца, двигающего отравленную кровь по венам, вытекающую под давлением из открытых ран, моментально вырабатывая новую, чистую, становилась все слабее. Может это еще успокаивало Люсьена, что крови было куда деться? В любом случае, Сьен плотнее сжался в комочек, изредка вздрагивая, по щекам текли неконтролируемые слезы, но их все равно никто не видел из-за положения мальчишки. Это просто реакция, он чувствовал все, абсолютно все. Его сознание не было затуманено как в прошлый раз, перешагивая некоторые болевые пороги большими шагами, не замечая того.  Кот почувствовал, как кто-то коснулся его. Конечно, это был Василий, хотя возможно он позвал кого-то еще, но оцелот об этом не думал и не хотел. Он весь обратился в ощущения, остро чувствуя, как заныло тело, когда под него подсунули руки, как изменился кровоток, но, тем не менее, продолжил свой очистительный процесс. Раны, просто счастливое стечение обстоятельств. Тело Люсьена трясло, не дрожало, а трясло. Было неприятно и мальчишка каждый раз старался уменьшить это ощущение, полагая, что чем сильнее он будет сжиматься в комок, напрягаясь, тем меньше будет дергаться его тело… 
Потом он почувствовал давление, которое было намного сильнее того, что испытывал сам оцелот внутри собственного тела. Ему казалось, что его наглухо пригвоздили к полу невидимым деревом, что еще немного, и он станет плоским, даже повернуть голову не мог, предпочитая лежать на боку. Но давление снизу было сильнее, равномерно поднять аниото было тяжело, а при каждом движении кот чувствовал, как ноет его тело, каждая мышца, каждая клеточка. Было куда проще лежать на прямой поверхности.  Но кто-то захотел иначе, буквально посадив его.  И тут, будто что-то тяжелое ударило по голове, как водопад…воды которого обрушиваются с высоты птичьего полета, казалось просто сломали Люсьена пополам, он чуть покачнулся и упал вперед. Но преграда не дала ему разбить нос об пол, его кто-то держал. Прижав к себе. Лежать, конечно, было удобнее и проще, а так екает сердце, шум в ушах доводящий до исступления, создающий иллюзию, что в теле Люсьена два сердца. Да нет же… Второе не его, а того кто его держит. Василий, кот отчетливо слышал как бьется его сердце, не так как сердце Люсьена, они не бились одновременно, было чуть медленнее и создавало впечатление паники.
Сьен дернулся, но ничего не произошло, он даже руки от тела отнять не смог, такое чувство, что его связали. Какой кошмар, а это зачем? Впрочем, сопротивляться не было никаких сил, поэтому, глубоко вздохнув, Люсьен оставил попытки двигаться, кроме как жарко выдыхать воздух в плечо брюнета. Тело и так двигалось без него, дрожало, изредка вздрагивало от почти прекратившихся волн и от мягких прикосновений к волосам, которые все так же оставались непривычными для Люсьена.